*
Растянули патронташ в лужах на асфальте
апельсины фонарей - эхом в тупике.
Вздрогнет памяти калаш эпосами скальдов,
дикой песнею аллей, зАмком на песке.
Жизнь привычкою жевать, треску мачт не внемля,
сероглазо целовать сахарный прибой?
Не по мне «святая рать» под фэн-шуем древним.
До свиданья, леденцы, вызван я на бой!
Плещет плазмою вино, молодо и сочно,
опрокинут в небеса алый зонтик губ.
Светит в пыльное окно месяц неурочный,
льётся сумрачно прохлада в каменный поруб.
Вспыхнет ветер за стеной – золотая драга –
пылью, крошкою табачной прилелеет стол.
Серебристой тишиной приютит бумага,
сказкой призрачной пригрезит огненный глагол.
Распятый в лучах мгновений,
улыбок, сплочённых с адом,
«восставшими» тьмой и светом
искромсан твой фейерверк.
Неряшливостью осенней
кленового маскарада
согрето предсердий кредо,
процежено в листьях вер.
Как ворон в руинах строчных,
немудрый ничуть, ни разу,
привычен рождаться утром
в стальных переливах свет.
Подстреленный вечной ночью,
туманами препоясан,
округлостью дат поруган,
вдыхаешь огонь примет.
Слетаются, затухая,
на гул сквозняки мелодий,
чреватых дыханьем детства,
сгустившихся радуг грусть.
Улыбки щербато тают.
под масками дней-пародий
густеет попытка к бегству
«когда же я соберусь?»
От привкуса перегара
разгаданности «преподобных»
беги, в облаках процежен,
нахлебник иных красот.
Не обессмертит старый
изношенный дольник лобный.
Сплочён с синевой безбрежной
душ пламенных эхолот.
Не гипнозом незрячих глаз -
кодом новым весь мир прошит,
мятежей законность и стрелы ума поддельны.
Умерев, возродить экстаз
неделимости ламп души,
безупречность - против дискретности
искр поленьев.
Чувств порывы, причуд разброд -
в перекличке с росою всплеск,
призрак пепельный, легион пустоты безверий.
Вдохновенно крылат исход,
воспаленных секунд протест,
захлебнулся всхлип в апофеозах агрессии Зверя.
Обезсиленной правды стон
как безвременья признак дан,
пальцы падали сквозь одинокой нежности грёзы.
Расколдован и вновь крещён
обездвиженный сад осанн,
золотым подолом протуберанцев мели берёзы.
Шагая по обочинам-рефренам,
Дорогою нелёгкой одарён,
то приближаюсь к чувствам, то бегу их плена,
меняя украшения на стон.
В Солярисе из солнечной опары
размазан поцелуев тонкий слой,
глотает очертанья тротуаров
беззлобие улыбки огневой.
Дождь угасает в меди звуков струнных…
Квадрата парусного чёрный сериал.
Виждь! рвётся над ледовым сном лагуны
и всё алее солнечный накал!
Ночь упрятана в тени век,
болью чёрной обуглен глаз
и волос Твоих чёрный снег
напластован на алебастр.
Вшит в извод моих губ Фавор?
Разве сам я себе солгу,
что гоню из души укор,
Что светить без Тебя не смогу.
Хоть забвенью Тебя предам,
пусть себя я перехитрю –
занесу в вековечный спам,
но Тебя до небес люблю.
Снова к струям звёзд на стекле
удаль сердца являет счёт,
полусонной ходьбой во мгле
Ночь окольно к Тебе влечёт.
Словом вспарывая целину
не явлённых ещё миров,
вижу в них лишь Тебя одну
средь пожарищ и катастроф.
Дрейфует немочью забот анабиоз,
извлечь огонь из памяти мешая.
В мгновениях стиха перпетум слёз
в осенних листьях к небу воздевает.
Сплавляя с серебром покой луны
твой космос тайный сердца навигаций
на силуэтах мыслей вороных,
знамений устрашающих и акций.
¬С лунатиков дремучесть древних спала,
взошли из Книги наши имена.
Бедой изранен жёлтого металла,
сегодня избран я Восставшим ото сна.
Молчанье голосами разложило
глубины на созвездия длиннот,
звучанье мудрых нот ночных снежинок
из Вечности Причастием идет.
www.neizvestniy-geniy.ru/cat/music/shans....html?author#content